С 17 по 19 марта 2024 года генеральный секретарь НАТО, Йенс Столтенберг, посетил все три страны (Грузию, Армению и Азербайджан) на Южном Кавказе, где провел встречи с их политическими и военными лидерами. Помимо официальных заявлений, важно понять характер этого визита в регион, который на протяжении веков считался сферой влияния России. Но на фоне осложнений, возникших у России на Украине, этот визит и основные геополитические события в регионе указывают на тенденцию, к которой следует отнестись очень серьезно. Особенно в связи с тревожными признаками на Северном Кавказе, в российских кавказских республиках с преобладанием мусульманского населения, где, похоже, назревает нечто, что должно беспокоить Москву в высшей степени, если бы она не была втянута в Украину.

Кавказский регион в целом считался задним двором России, и великие державы в XIX веке не принимали решительного участия в делах этого региона, который считался малозначимым. Но после тяжелых боев в горах Россия завоевывает этот регион. Даже великий Лев Толстой участвовал в этих походах в середине 1850-х годов. Кавказ был второстепенным фронтом в русско-турецких войнах 1877-1878 годов, в которых участвовали и румыны, а также в Первой мировой войне. Умирающая Османская империя уступила регион России, а затем СССР, хотя грузинское и армянское государства были важными державами на этих территориях в древности и раннем средневековье, что не осталось незамеченным их потомками.

Грузия, Армения и Азербайджан имели краткий период независимости между 1918 и 1920 годами, но были завоеваны большевиками и стали частью СССР как советские республики, восстановив свою независимость после распада советской империи в 1991 году. Однако, они остаются в сфере влияния России, поскольку Россия долгое время была неоспоримым гегемоном, несмотря на продолжающийся военный конфликт между Арменией и Азербайджаном из-за Нагорного Карабаха (преимущественно армянского анклава на территории Азербайджана), который был открыт с 1988 года, во времена СССР.

В соответствии со сталинской политикой создания спорных зон между союзными республиками, изменения соотношения численности населения путем депортации, смешивания населения, возникли очаги конфликтов, которые не могут быть разрешены и по сей день, сохраняясь в виде замороженных конфликтов. Например, территории, захваченные у Румынии в 1940 году, то есть Бессарабия и Северная Буковина, были разделены Сталиным, который отдал Украине Северную Буковину и Южную Бессарабию (Буджак и еще немного), а взамен передал Молдавской ССР полосу к востоку от Днестра, ныне называемую Приднестровьем, которая после 1991 года стала очагом замороженного конфликта (после открытого конфликта 1992 года), висящего, как жернов, на теле Республики Молдова. То же самое Сталин сделал во всех союзных республиках, именно для того, чтобы создать очаги конфликта на тот маловероятный случай, если эти республики получат независимость.

Несомненно то, что в 1991 году после распада СССР на Южном Кавказе возникли три независимые республики, в то время как Северный Кавказ с его малыми республиками остался в составе России. Тенденция к отделению Чечни была кроваво подавлена в ходе двух войн — 1994-1996 и 1999-2002 годов, но окончательное усмирение чеченского сопротивления произошло только в 2017 году.

Намерение Грузии выйти из-под протектората России было наказано созданием на ее территории сепаратистских республик (как в случае с Молдовой) — Южной Осетии (1992) и Абхазии (1993-1994), кровопролитными войнами с тысячами жертв и десятками тысяч грузинских беженцев за создание этнически очищенных зон. В 2004 году Грузия срывает намерение создать новый отколовшийся регион Аджарию со столицей в Батуми, но попытка вернуть территорию Южной Осетии, признанную ООН грузинской, наказывается Россией вторжением во время российско-грузинской войны 2008 года.

С тех пор казалось, что Кавказский регион останется в сфере влияния России и ничто не сможет этого изменить. Но затем наступило 24 февраля 2022 года, когда Россия вторглась на Украину и увязла там, понеся огромные потери в людях и материальных средствах, а также в престиже и влиянии во всем мире, превратившись в государство-изгой для большей части мирового сообщества.

И это не могло не отразиться на геополитике Кавказа.

Теории международных отношений и региональная геополитика Кавказа

Здесь следует сделать небольшое пояснение для лучшего понимания сложности безопасности на Южном Кавказе.

Существует несколько теорий международных отношений, которые пытаются объяснить динамику этих отношений. Это теории, которые имеют свою применимость на практике, но, как и любые теории, они способны объяснить некоторые аспекты, в то время как другие остаются за их пределами, а именно поведение международных акторов (государств, международных организаций), сталкивающихся с решениями, имеющими серьезные последствия. Особенно классическими являются теория либерализма или и теория реализма, а также более современные разработки, такие как неолиберализм или неореализм. Яркими представителями либерализма являются Иммануил Кант и Джозеф Най (классический и современный примеры), а реализма — Фукидид и Джон Миршаймер (классический и современный). Дискуссия чрезвычайно широка, вкратце либерализм придерживается идеи, что государства хотят мира и международного сотрудничества, в то время как реализм видит мир как борьбу за власть (я приглашаю вас почитать об этих теориях, они гораздо шире, и у меня нет возможности кратко изложить их здесь). Ни одна из этих теорий не отвечает на современные международные проблемы, поскольку поведение международных акторов не всегда соответствует двум основным теориям. Тем более что помимо государственных акторов в последнее время появились и другие очень важные акторы, такие как международные организации, транснациональные компании или международные сети, включая организованную преступность. Именно поэтому появились новые теории, которые пытаются заполнить эти пробелы.

Среди новых теорий — Копенгагенская школа (близкая к консерватизму), основными представителями которой являются Барри Бузан, Оле Вевер и Яап де Вильде. Наиболее важным представителем является Барри Бузан, чья книга «Народы, государства и страх» считается эталоном в этой области.

Барри Бузан рассматривает безопасность на нескольких уровнях: индивидуальном, государственном, международном и секторальном, с военной, политической, экономической, социальной и экологической точек зрения. Он также является автором термина «секьюритизация». Однако его наиболее важный вклад, на который я буду непосредственно ссылаться, касается региональной безопасности, как промежуточного уровня между национальной и международной безопасностью.

Здесь он определяет термин «комплекс безопасности» как группу государств, чьи основные проблемы безопасности связывают их настолько тесно, что их национальная безопасность не может реально рассматриваться отдельно друг от друга.

В комплексах безопасности доминируют отношения дружбы/вражды между государствами-компонентами в рамках исторических и географических связей между ними, и любой гегемон, проецирующий влияние в рамках этих комплексов безопасности, должен учитывать эти тенденции. Например, в рамках комплекса безопасности Юго-Восточной Азии преобладающий конфликт между Индией и Пакистаном является давним, историческим, продолжающимся, с несколькими кровопролитными войнами с 1947 года после разделения двух государств в результате ухода британцев и провозглашения их независимости. Таким образом, любой гегемон, который хотел бы вмешаться в этот комплекс безопасности и спроецировать свое влияние, должен принимать во внимание это постоянное соперничество. В том смысле, что если у него нет выбора, кроме как встать на сторону одного соперника, то неизбежно другой конкурирующий гегемон встанет на сторону другого. На этом примере мы видим, как США и СССР во время холодной войны обхаживали каждую из этих сторон, а более слабые государства в комплексе безопасности поляризовались по отношению к каждой из них в соответствии со своими интересами для обеспечения собственной безопасности.

В случае с Южнокавказским комплексом безопасности мы имеем продолжающееся соперничество между Арменией и Азербайджаном из-за Нагорного Карабаха с постоянным военным конфликтом между двумя государствами. Таким образом, внешний гегемон должен поддерживать одну сторону, но неизбежно конкурирующий гегемон, имеющий интересы в регионе, будет поддерживать противоположную сторону, поэтому спор между двумя сторонами в рамках комплекса безопасности неизбежно превратится в спор между гегемонами.

Лучший пример — Ближний Восток, очень сложный регион, но именно он может служить примером для изучения. США и Запад поддерживали Израиль, СССР — арабские государства, и эта парадигма доминировала в войнах между израильтянами и арабами на протяжении всей холодной войны, но имела влияние и осложнения и после нее, вплоть до войны между Израилем и ХАМАС.

Однако, возвращаясь к Южнокавказскому комплексу безопасности, по словам Барри Бузана, если один внешний гегемон уходит, геополитическое пространство в комплексе безопасности занимает другой гегемон, с возможностью конкуренции между потенциальными гегемонами за заполнение образовавшегося геополитического вакуума.

Именно такую ситуацию мы наблюдаем сегодня на Южном Кавказе. Россия, бесспорный гегемон в регионе, испытывает серьезные проблемы в результате тупиковой ситуации на Украине, поэтому ее власть и влияние в комплексе безопасности на Южном Кавказе (но не только здесь, но и, например, в Центральной Азии) заметно снижаются. И на этом геополитическом пространстве начинается ожесточенная конкуренция между потенциальными глобальными или региональными гегемонами.

Геополитическая битва за Южный Кавказ

В комплексах безопасности, по мнению Барри Бузана, доминируют географически и исторически обусловленные отношения дружбы/вражды между участниками комплекса: «модели дружбы и вражды определяют весь характер отношений в регионе». У внешнего гегемона есть возможность присоединиться, поддержать одну из сторон (путем поставок оружия или прямого вмешательства в дела одной из сторон, или экономической поддержки), или хеджировать (как это было в период с 1922 по 1991 год, когда весь регион находился под оккупацией СССР). При хеджировании конфликты не гасятся полностью, в большинстве случаев они лишь откладываются. Примером может служить конфликт между Арменией и Азербайджаном, который разгорелся еще в 1988 году, когда оба государства находились под властью СССР, но либерализация привела к ослаблению центрального контроля со стороны Москвы и способствовала возобновлению напряженности десятилетней давности.

Как уже упоминалось, в комплексе проблем безопасности на Южном Кавказе доминирует историческая и географическая вражда между Арменией и Азербайджаном, особенно из-за Нагорного Карабаха, но не только. Существует проблема азербайджанского анклава Нахичевань, отделенного от остальной части Азербайджана армянским коридором, и другие более мелкие территориальные споры.

После распада СССР в 1991 году Россия, как наследница Советского Союза, стала главным внешним гегемоном в регионе.

В случае с Грузией, чтобы обеспечить ее лояльность и сдержать ее тенденции к Западу, Россия действовала, как я упомянул выше, путем создания сепаратистских республик и даже прямого вторжения, но в настоящее время, когда российское влияние проявляет признаки усталости после осложнений на Украине, ситуация далека от прояснения. В Грузии есть проевропейский президент (госпожа Саломе Зурабишвили), но в правительстве доминирует личность и влияние пророссийского олигарха-миллиардера Бедзины Иванишвили, сделавшего состояние в России и стремящегося к сближению с Россией в ущерб Западу. Руководство страны резко разрывается между этими двумя тенденциями, но опросы показывают, что население отдает предпочтение прозападному направлению. Однако важным моментом в определении будущего отношения Грузии (получившей статус кандидата в ЕС) являются выборы в октябре 2024 года, которые могут определить дальнейший путь страны. Есть большие надежды на то, что выборы будут честными, хотя Россия будет пытаться повлиять на их результаты всеми способами. Так что и здесь влияние России играет серьезную роль.

В 1990-е годы, Азербайджан также находился под влиянием главного гегемона — России, но, учитывая конфликт с Арменией и тот факт, что Россия отдавала предпочтение последней, Азербайджан после серии военных поражений, которые привели к установлению контроля Армении над спорным Нагорно-Карабахским регионом и прилегающей территорией, связывающей анклав с территорией Армении, переориентировался. Этой переориентации способствовало новое азербайджанское Эльдорадо — запасы нефти и газа Каспийского моря, эксплуатация которых принесла Азербайджану значительные материальные ресурсы. В первую очередь они нацелились на Турцию, с которой ее связывают этнические и религиозные узы, а также воспользовались новым геополитическим подходом Эрдогана к Турции, которая вновь открывает для себя имперское призвание и стремится повысить свой статус региональной державы на всех направлениях, включая тюрконаселенные государства Центральной Азии и Ближнего Востока. Как сказал Джордж Фридман более двадцати лет назад, Турция была империей пятьсот лет и демократией всего сто лет, так что имперское призвание никуда не денется. Разочарованная неоднократными отсрочками интеграции в ЕС, обладая крупным экономическим и военным потенциалом в регионе, имея возможность расширить сферу влияния на окружающие тюркские государства, страна неизбежно должна была вновь открыть свои имперские амбиции в качестве крупной региональной державы. И одним из векторов стал Азербайджан, что и произошло.

Турция оказала Азербайджану военную поддержку в конфликте с Арменией, снабжая его оружием и всем необходимым. Кроме того, благодаря доходам от газа и нефти военный бюджет Азербайджана в 2020 году был больше, чем бюджет Армении, поэтому победа Азербайджана в войне 2020 года и ультиматум 2023 года привели к предсказуемому результату.

В настоящее время Азербайджан, после недавнего успеха в возвращении большей части территории, завоеванной армянами в 1990-х годах, проводит многовекторную внешнюю политику, стараясь поддерживать хорошие отношения со всеми крупными державами, вовлеченными в регион. Он приветствовал визит генерального секретаря НАТО, Йенса Столтенберга, но не взял на себя никаких обязательств, поддерживает отношения с Россией (в последние годы он даже закупал российское оружие, что очень злило армян, заставляя их задуматься о лояльности своего российского союзника), но сохраняет очень тесные отношения с Турцией, своим главным военным спонсором. У него более холодные отношения с соседним Ираном, который также является региональной державой, на том основании, что в его границах находится около 40% территории исторического Азербайджана — большого Азербайджана с многочисленным азербайджанским населением. Несмотря на это, Азербайджан под руководством президента Ильхама Алиева остается диктатурой и не имеет никаких шансов приблизиться к Европейскому союзу и НАТО, пока этот режим продолжает существовать, но и не намерен этого делать.

В этом регионе, Армения — страна, которой предстоит совершить самый большой геополитический переворот за последние годы. На протяжении почти тридцати лет она была ближайшим союзником России среди бывших советских республик, в обмен на поддержку в затянувшемся конфликте с Азербайджаном. Она получала оружие от России (но Россия также продавала его Азербайджану), принимала российские военные базы на своей территории, присоединялась к российской политике. И все это в обмен на поддержку России в войне с Азербайджаном на жизнь и смерть. Однако в 2018 году происходит нечто, что в высшей степени возмущает руководство России, Владимира Путина. Армянская революция 2018 года вынудила премьер-министра уйти в отставку, а лидер революции Никол Пашинян впоследствии стал утвержденным премьер-министром. Под его руководством в стране наблюдается значительный экономический прогресс (самый высокий рост среди стран бывшего СССР), а также улучшение демократии, свободы прессы и борьбы с коррупцией. Этот аспект оказался крайне неприятным для Путина, так же как и демократические успехи Украины и других постсоветских стран, таких как Грузия или Молдова. Постоянный страх кремлевского лидера перед тем, что эти демократические тенденции могут коснуться России, заставил его вмешаться даже в подавление протестов в Беларуси в 2020-2021 годах против фальсификации выборов.

У армян также есть исторический спор с Турцией, союзником Азербайджана. Часть территории исторической Армении находится в Турции, но есть и старые воспоминания, такие как геноцид армян, совершенный Османской империей в 1915 году, непризнанный Турцией до сих пор.

Армения была очень разочарована пассивностью России в войне с Азербайджаном в 2020, но особенно в 2023 году. Мнения экспертов разделились: одни говорят, что Россия бросила своего союзника, потому что армянский премьер слишком проевропейски настроен, другие — то Армения была брошена из-за проблем с Украиной. Возможно, это комбинация того и другого, но российская пропаганда возложила всю вину на армянского премьера.

Несомненно то, что такое отношение союзника и защитника России вызвало большое разочарование в Армении, и даже премьер-министр Никол Пашинян заявил, что он больше не видит роли для союза с Россией, поскольку она бросила Армению. Даже российские базы на территории Армении утратили свою актуальность (база в Гюмри, втором по величине городе Армении, 3624-я авиабаза в Эргуми под Ереваном, а также более мелкие базы в южной и восточной частях страны). См. https://karadeniz—press.ro/dilema—armeniei—si—mutatiile—geopolitice—din—caucazul—de—sud/.

Премьер-министр Пашинян встретился с генеральным секретарем НАТО Йенсом Столтенбергом, который подтвердил важность продолжения демократических реформ, даже на фоне ухудшения отношений между Арменией и Россией. Кроме того, в начале апреля премьер-министр Армении Никол Пашинян встретится в Брюсселе и сделает заявления с председателем Европейской комиссии Урсулой фон дер Ляйен, госсекретарем США Энтони Блинкеном и верховным представителем ЕС по иностранным делам и безопасности Джозефом Боррелом в поддержку европейского пути Армении. Некоторое время назад Армения заявила, что намерена подать заявку на вступление в ЕС.

Эти события указывают на серьезный сдвиг во внешней политике Армении, решительную переориентацию на западные структуры, что не может не расстраивать Россию. Я должен отметить, что ЕС оказывает Армении финансовую помощь беженцам из Нагорного Карабаха (чего не сделала Россия) и участвует в других программах по поддержке демократического и экономического развития Армении.

Как я уже говорил, снижение влияния России после войны с Украиной ведет к росту регионального влияния другого внешнего гегемона, в данном случае Запада.

Потенциальные проблемы для России на Северном Кавказе

Эти события в регионе Южного Кавказа сопровождаются ростом антироссийской активности боевиков на Северном Кавказе — регионе, входящем в состав России, но состоящем из союзных республик, населенных этническими группами, в основном мусульманами. Согласно статистике: Дагестан (90% мусульман, 3,6% русских), Чечня (95% мусульман, 1,2% русских), Ингушетия (96% мусульман, 0,7% русских), Кабардино-Балкария (70% мусульман, 19,8% русских), Карачаево-Черкесия (64% мусульман, 27% русских) Северная Осетия (30% мусульман, 18,9% русских). Не стоит забывать, что Чечня, провозгласившая независимость от России, стала ареной двух кровопролитных войн с Россией в 1994-1996 и 1999-2002 годах, военный конфликт и повстанческое движение распространились на соседние республики, и только в 2017 году Россия объявила о победе и ликвидации северокавказского повстанческого движения.

Однако потенциал для повстанческого движения сохраняется, даже если в последние годы он не проявлялся открыто. После вторжения России на Украину в 2022 году антироссийские боевики некоторое время стояли в стороне, наблюдая за развитием событий. Но 8 ноября 2023 года в Европарламенте состоялся Конгресс народов Северного Кавказа, на котором собрались несколько представителей северокавказских народов в изгнании (см. https://karadeniz—press.ro/rezistenta—nord—caucaziana—se—organizeaza—in—exil/) (призвавших к политике самоопределения народов Северного Кавказа — региона в границах России на северных склонах Кавказа.

Однако повстанцы начали активизироваться на Северном Кавказе после двух лет безвыходного положения России на Украине, и боевики видят в этом хорошую возможность воспользоваться блокадой на украинской территории.

Между 2 и 3 марта происходит жесткое столкновение с погибшими и ранеными между отрядами «Силовиков» (наемников «Силовиков», см. https://karadeniz-press.ro/mercenarii-rusi-dupa-prigojin/) и членами Освободительной армии Ингушетии. 29 марта ФСБ заявляет, что предотвратила намерение боевиков совершить теракты в Ставропольском крае (по данным ФСБ, за последний год было предотвращено 12 терактов). В столице Дагестана Махачкале 31 марта эвакуируется целый микрорайон, и силовики вступают в перестрелку с группой боевиков, через сутки трое из них захвачены с автоматическим оружием, взрывчаткой, в том числе СВУ (самодельными взрывными устройствами).

Таким образом, похоже, что северокавказское повстанческое движение имеет потенциал для роста интенсивности на фоне ослабления централизованного контроля Москвы, ресурсы которой полностью перетекают в Украину. Такой рост повстанческого движения еще больше ослабит Москву и даже может привести к тому, что территории выйдут из-под ее прямого контроля.

А это неизбежно приведет к дальнейшему ослаблению влияния России на Южном Кавказе с серьезными последствиями для геополитики региона, в том числе для Армении и Грузии, включая сепаратистские республики на территории последней, Абхазию и Южную Осетию.